Дождь и время
(1 вариант) Зелёный абажур у моего окна нефритной ягодой горит печально, бросая на обои круг зелёного пятна, на серебре кольца мерцая обручальном. В окне квадратном по прозрачному стеклу скользит осенний и холодный ливень, касаясь дома сталинской эпохи на углу Петровского бульвара и Неглинной. Внизу по узкой улице плывёт пожар автомобилей глянцевых, зеркальных с диодным светом золотистых фар, пунцово-алых, парциальных в огне, запутавшемся в пелене осеннего дождя и шумных брызгах на залитом водой дорожном полотне. По тротуарам и овалам луж не быстро идут блестящие прохожие, плывут зонты, мазками акварельными размыты, сверкая тут и там, как яркие цветы, дождём омыты… По рельсам масляным скользит, звеня, трамвай над телом Берлиоза к остановке; я вижу голову его (он смотрит на меня?) и женщину напротив в бежевой ветровке… Над крышами прибито небо без единого гвоздя в свинцовой, пепельной шагреневой вуали, стекая вниз серебряными нитями дождя, вплетая их в бетон и плоскости из стали. Горят на зданиях в неоне ярко-золотом витрины, вывески рекламные, фонарные друиды, я слышу, как вдали грохочет гром, и молния копьём звенящим мёртвой Немезиды пронзает небо сверху вниз и льётся в водосток, пугая птиц, детей и тех, кто оказался ближе, сбивая пульс, дыханье на скачок и отражаясь ярко-белой вспышкой в чёрной жиже. Часы наматывают цифры и нули на стрелок остроносых шпили, стирая нас с лица земли, как будто мы не жили. 2013.08.09 (2 вариант) Зелёный абажур на грани улицы и моего окна, как изумруд, сияет в темноте таинственно, печально, на медные обои нанося размытый круг зелёного пятна, выхватывая их узоры, линии цветов сакраментально. Скользит за окнами по чистому прозрачному стеклу изогнутыми змейками осенний серебристый ливень, касаясь дома сталинской эпохи на углу Петровского бульвара и Неглинной. Он, как мне кажется, пытается залить пожар на улицах из глянцевых автомобилей модных, светящихся диодным светом золотистых фар, краснеющих периодически на пешеходных широких зебрах, полуутонувших в пелене воды под шинами в искристых брызгах на чёрном, глянцевом дорожном полотне. По тротуарам в пятнах и овалах луж не быстро идут блестящие прохожие, плывут зонты, полупрозрачной акварелью и слегка размыто сверкая тут и там, как яркие цветы, дождём омыты... Стуча по мокрым рельсам и предупредительно звеня, скользит трамвай к стеклянной остановке. Я вижу женщину в нём у окна, смотрящую не на меня, и мальчика - напротив в бежевой ветровке. Над крышами домов по-прежнему плывёт небесная река, как день, и два назад, в свинцовой облачной вуали, стекая вниз по линиям дождя над абрисом материка, вплетая их в бетон и плоскости из кирпича и стали. Дрожит на вывесках и в глубине витрин неон, в их свете, словно призраки - фонарные друиды. Я слышу, как вдали за тучами грохочет гром, как молния копьём звенящим мёртвой Немезиды пронзает небо сверху вниз и льётся в водосток, пугая птиц, детей и тех, кто оказался ближе, сбивая пульс, дыхание на бешеный скачок и отражаясь ярко-белой вспышкой в жиже аморфно-чёрных луж, блестящих на пути домой спешащих редких пешеходов. Ритмично тикают часы на "без пяти двенадцать", завершая обороты двух тонких стрелок, замыкая круг очередного временного цикла вращения земли, мой друг… Очередные сутки, как карета - в тыкву, внезапно превращаются в нули, давая шанс очередной нам или стирая нас с лица земли... как будто мы не жили. 2018.02