Март 21-го
3/6 Проулки вымазаны жёлтым светом высоких пыльных фонарей, подобострастно, с пиететом изогнутых. Чугунных шей их ветер, как перо, касаясь, скользит над крышами домов, на фоне неба растворяясь в оттенках серых облаков. В окне за шторами и тюлью я вижу лёгкий силуэт красивой девушки, латунью блестящий пыльно-жёлтый свет, в нём абрис плеч её и шеи, овал расплывчатый лица, каре короткое, рыжее блестящей меди. В леденцах далёких звёзд вечерний саван, в оттенке солнца круг луны скользит, по-моему, направо, а может, нет: мне не видны движения орбит и ветра, и дела нет до их путей, продуманных до миллиметра природой, и до тех людей, кто пишет формулы и леммы о турбулентности границ, потоках ламинарных, клеммы паяет, стёкла толстых линз вставляет в жерла телескопов и смотрит в небо по ночам, мне ближе тексты гороскопов, что я читаю, бормоча себе под нос, изгибов женщин рассматривание, их тел: я очень опытный оценщик, случайно как-то не у дел вдруг оказавшийся. Наверно, тому причина – возраст мой: я постарел, предвзят, безмерно циничен, думая о той одной какой-то идеальной, единственной, которой нет в природе, о любви сакральной, бессмысленной, по сути. Свет в окне внезапно гаснет, больше не видно в нём её: она исчезла в темноте, расползшей- ся вокруг, до дна Фонтанки пепельной доставшей. Лишь только капли фонарей в ней светятся ещё уставше глазами сонных пескарей. 3/7 на одиночестве настояна моя печаль как ветер в поле на цветах и травах как лунный свет на солнечном огне как даль на горизонте между слева, справа на безысходности разлитой между строк сплетённых рифмой в тайный сложный узел мной не разрубленный за отведённый срок на двух углах прилепленных к гипотенузе квадрат которой равен сумме двух квадратов катетов, на не решённых мной уравнениях, на том что вслух не произносят, искажённых моральных принципах, твоей любви давно отсутствующей, постоянных болезнях, разрушающих мой вид усугубляющих изъяны 3/8 На амальгамных крыльях чёрные грифоны висят, качаясь в молоке тумана над Невой. В глазах у них, сверкая, отражаются пилоны гранёных, мутных ламп фонарных, золотой, в кругах от острых кратеров на небе луны холодный выщербленный круг, застывший всплеском янтаря на эбе- новой материи в изгибах тонких рук над линиями плеч твоих в полутенях гнетущей застывшей мёртвой, вязкой тишины, раздробленной, из наших душ текущей солёным вкусом боли и вины. На заштрихованных тенями тумбах застыли львы с оскалами потёртых морд, закостеневшие давно, беззубо рычащие на пешеходов, хорд отрезки выщерблены на чб эстампах гранитных граней старых стен, зелёным изумрудом лампа сияет на столе, на ген- ном уровне слова и звуки вплетая в слепки наших душ, выламывая рифме руки, играя туш. Мы где-то здесь потеряны, давно забыты друг другом, нехотя живём пока ещё, идём по кругу бессмысленно, ведь не вдвоём не так всё, и хоть, вроде, проще, но так лишь кажется, прости, я виноват, конечно, в общем, ну что же... если хочешь – мсти, ведь если после этого вдруг станет легче тебе, я буду только рад, вдруг, может быть, при нашей встрече мы сможем всё вернуть назад. 3/12 жёлтая улица оружейника Фёдорова Дворцовая набережная, пласт Невы шпиль Петропавловского собора из золота на Заячьем острове (с другой стороны, увы) пыльные сплющенные полусферы фонарных ламп на крюках чёрных длинных столбов росчерки иероглифов экзотических, странных красных на белых автобусах возле мостов в краске «под золото» якоря на воротах, колоннах всадник на камне откуда-то с Лахты и серые львы девушки в ярких колготках красивых, немного спорных черно-бордовых и алых узорных, каналы-рвы рек чёрно масляных, вдоль тротуаров, оград копьезубых стен жёлто-серых и белых столетних больших домов с абрисами фонарей, силуэтов и лиц беззубых медленно, тихо текущих поверх голов наших висят, как всегда, острова свинцовых смятых ветрами холодных, угрюмых и мрачных туч градом, дождями наполненных, в солнца лучах пунцовых к ним подобрать бы какой-то волшебный ключ было бы можно тогда управлять погодой знать, как и что там случается на небесах и не ходить недовольно как Квазимодо, глупо попавшим под дождь без зонта оса где-то жужжит: я её не вижу где-то вдали в барабаны грохочет гром скоро в подножную грязь и густую жижу дождь превратится в почти пустом городе, вдруг потемневшем сильно будут лишь те, у кого зонты всех остальных нам не будет видно мы же промокнем здесь: я и ты 2021.03.06-12