на улице Марата
на улице Марата, на бетонном основании ограды сидит бессмысленно почти что каждый день 120-ти килограммовая старуха с лошадиным задом, вино пьёт постоянно из пакета и бормочет что-то тень её единственный, похоже, друг и собеседник, они сто лет с ней вместе, на одной волне, она как проводник во тьме её души, посредник в безумном мире и в аду, раю на вне- земных орбитах и галактиках, вселенных, в бездонной топи между ней и теми из людей, кто знал её когда-то и любил, почтенно к ней обращался "Нина Никаноровна", что ей приятно было иногда и хоть немного грело ей душу, сердце, может быть: она была нужна кому-то, кто-то уважал её, ценил и, между делом, любил без памяти, до одури, пока она была красивой, нежной, молодой и стройной, с невинным взглядом широко открытых карих глаз... но это всё закончилось довольно быстро, некрасиво, больно, как будто, было всё не с ней... так, первый раз под ней ступенька жизни подломилась где-то семнадцать с половиной лет тому назад: она тогда уже была лет пять как замужем, и летом готовилась стать мамой, но, увы, не рад был этому её супруг, который каждый день травил ей душу, пытаясь убедить её, что 32 не возраст, да и денег нет, он повторял ей: "Милая моя, любимая, послушай, поверь, не надо, ведь тебе ещё так мало лет" она, сжав сердце, плача, уступила... в пьяном наркозе вырвала, порвала жизни нить, ребёнка – раз! – и будто не было – не стало, а ей осталось только водку пить и выть, и лезть по вечерам потом на стену и в чёрном омуте своей души искать спасение, и тихо, постепенно сходить с ума... потом вдруг муж её, решив уйти к её родной сестре, Кристине, оставил ей записку на столе «прости, я больше не люблю тебя» отныне она одна осталась вдруг, не зная как себя вести, себя с того момента потеряла, стала почти что каждый день вино и водку пить, квартиру на Литейном глупо разменяла на комнату с доплатой, продолжая лить по горю своему, судьбе ничтожной слёзы, ушла с работы по статье и, набирая вес от стресса, алкоголя каждый день, свои неврозы пытаясь заглушить, фурункулез стафилококковый – как следствие случайных связей – сжирал её всё больше каждый день, она во всех – соседях, проходящих мимо – мразей лишь видела с тех пор, сидела, словно пень, на сложенном картоне на бетонном основании ограды у дома своего в до дыр затёртом замшевом пальто, периодически пакет вина измятый доставая из-под зада, кряхтела, чмокала губами, отпивала грамм по сто, смотрела тупо на идущих мимо пешеходов, на их детей, на лающих собак, и их не видела в любое время года она сидела так почти что каждый день, бессмысленно и глупо, потом пропала навсегда я слышал, что когда от трупа, спустя неделю, вонь пошла, тогда взломали дверь и пятеро мужчин в комбезах, масках её достали кое-как из ванны, матерясь, с опаской в пакет засунули, как в саркофаг, и увезли в районный морг на улице Советской 16-Б так всё закончилось так не по детски в своей судьбе мы не всегда, конечно, виноваты сами, ведь иногда так просто, так легко пропасть, когда нет рядом никого, когда руками своими хочется себя убить, упасть с высокой крыши, разорвать все вены, таблеток наглотаться, влезть в петлю, напиться до смерти, чтоб непременно свести к нулю всё то, что так осточертело, обрыдло и до тошноты под кожу въелось болью в тело, так что лекарства и бинты – уже, как раньше, не спасают свод неба тяжелеет над тобой, подталкивая к краю тебя той пропасти, где ад