Переживём
Изгибы стен и тротуаров вымазаны жёлтым светом, текущим из бочонков ламп фонарных, на крюках столбов висящих. Тени от прохожих и предметов в нём, словно рыбы, плавают испуганно впотьмах. В пространстве между небом и землёй кружится и липнет мокрый снег с осенним ледяным дождём; идущим мимо раздражённо в лица бросает ветер их. "Ну что же делать нам... Переживём и это мы..." - вздыхая, думает на Пряжке пожилая пара, застыв у края льдом едва покрытой, масляной реки: за их плечами было столько горя, наводнений и пожаров, что снега с ветром им бояться точно не с руки. *** Когда-то в их семье плескалась, словно море, радость: любовь друг к другу; на подходе первенец – их сын; друзья, любимая работа... Им тогда казалось, что будет так всегда и не качнутся вниз весы под грузом бед и неприятностей, страданий, способных в этой жизни с ног на голову перевернуть всё, что возможно, без каких-то специальных сил и знаний. Но так случилось: стало плохо так, что не вздохнуть... Сначала сыну руку раздавила акушерка-сука при родах, кесареве, в двух местах: плечо и кисть. В итоге: паралич с названием не русским "Эрба", мука с ребёнком-инвалидом каждый день... "Не кис- ни", – он её подбадривал как мог, устало, нежно, она тихонько улыбалась, плакала по вечерам, когда он засыпал, как ей казалось, тихо, безмятежно, забыв, что в доме их теперь живёт беда. Но он не спал, в сто триллионный раз пытаясь решиться наконец-то и убить ту гадину, ту тварь, что изуродовала сына им и где-то там сейчас, довольно улыбаясь, сидела дома, ела суп, листала календарь и обводила ручкой даты праздников и дней рождений своих детей, родителей и мужа, всей своей семьи, и дела не было ей никакого до других и их мучений!.. Но гнев его лишь вился кольцами шипящей, пойманной змеи, гноился где-то в глубине души и скапливался слизью, от слабости своей сходя с ума, он шёл курить на кухню, где сидел, измученный своей никчёмной жизнью, в который раз себя пытаясь подло убедить, что всё на самом деле, в общем-то, произошло случайно, и что давно пора бы перестать её винить, и изводить себя нет больше смысла: как-то так... Вот так необычайно хитра и изворотлива душа людей,.. но нам ли их винить? Потом, спустя лет (в общем-то, не важно – сколько), их дочь повесилась в предбаннике, оставив им дневник, исписанный ужасным, страшным почерком настолько, что волосы вставали дыбом... Исходя на крик, его жена металась, словно зверь, скулила, наверное, себя винила в том, что проглядела дочь, которая влюбилась в мальчика соседского и этим изводила себя, а он не знал об этом и не мог помочь. Потом он умер глупо, кажется, разбился в аварии какой-то, и она сошла с ума почти, повесившись однажды ночью... Матерился, за стопкой стопку опрокидывая, он, бума- га в клетку дневника её в его руках рвалась, ломалась, сжимая ужасом грудную клетку, словно кольцами, опять, он забывался в алкогольном омуте... На части рассыпалась семья их, исковерканная болью и несчастьями... На пять часов, невидимо слизнув с пространства время, стрелка большая, соскользнув, упёрлась в небо тёмно-серых гамм, разлитых по поверхностям шершавых зданий и прохожих, мелко- зернистым отражениям в витринах, штамм нехватки ультрафиолета на волнах Фонтанки плескался и скользил по Лоцманской на Пряжку, мимо ног и силуэтов пары пожилой, уже исчезнувшей, огранки чугунной фонарей-бочонков жёлтых, подводя итог... 2020.04.27