СПб

Вдоль каменных домов старинных, разводных мостов, сплетённых проводами-сцепками троллейбусных, фонарных линий, скользят машины, отражаясь в полусферах глянцевых зонтов, витринах ярких пыльно-сказочных идиллий. Ряды двухшарных сфер на шеях фонарей чугунных, пиками пронзивших небо, застыли вдоль проспектов, пепельных дворцов, церквей, где вера часто лишь симптом плацебо… – Грифоны мрачные на Банковском мосту вцепившись острыми зубами в чёрные перила из толстых тросов, замерли: их будто на лету вдруг колдовство навек (между собой) соединило. Их крылья в золоте, вздымаясь гордо вверх, влюблённых иногда уносят в небо, где солнце яркое сплавляет вместе тех, кто друг без друга жить не может. Мне бы найти такую здесь, среди цветной толпы, бурлящей на широком Невском, у львов, застывших бронзой, где столбы- опоры крепко держат свод небесный, обнявший синью разводных мостов изгибы, арки, у церквей печальных молитвы льются из напевных слов – вчера венчальных, лёгких... погребальных – сегодня, разрывая сердце, разъедая сажей душу. – Их своды в золоте мрачны... Постой, послушай, как ангелы поют, на фресках незаметно появляясь! Как призраки, свечами тонкими извне дрожа, лиц окружающих слегка касаясь, вдруг тают на свету пылинками!.. Не мне понять, как этот мир устроен и зачем те чувства, что нам дают основу для войны, искусства, для всё сжигающих дотла страстей, нас превращающих в зверей. – А там, за стенами не так темно, глаза не режут болью образа и можно вдруг уйти скорей - я не люблю покой церквей. – У их порогов из затёртых серых плит чугунные ограды в чёрных стягах, еле скрипя, сдвигают мир к тому, что спит давным-давно... Янтарной тихой трелью звеня, трамвай плывёт, полупустой, как сон, в изгибе плавном, узком переулка, бордово-жёлтый, цвету зданий в тон, гремя в сырых проёмах арок гулких… – В нём в жёлтых стёклах пассажиров лица плывут, на стыках рельс качаясь в полусне. Я, очевидно, мог бы хоть в неё влюбиться – блондинку у окна в сиреневом кашне… Но миг случайный постепенно исчезает, скользя по рельсам чёрным, на краю заката ало-пепельного тая на фоне окон, стен бетонных. На мою фигуру тёмно-серой бессловесной тенью плывут колонны, острые углы старинных, мрачных зданий, где Есенин писал свои стихи, наверное... Золы небесной мутно-серые разводы смывает ветер с моря, добела замёрзшим воздухом погоды осенней изморозь на гладь стекла в углах оконного проёма наносит филигранно ночью в свете звёзд, пока уставшие от городского шума дома спят, забывая тут же свои сны. На ост летит мой взгляд к огню рассвета, огибая мосты, соборы белые, волшебный шпиль Адмиралтейства, на Сенатской тая, где Медный Всадник, поднимая пыль, летит сквозь время, окружённый славой, над многотонным камнем с Лахты, над Невой и бронзой в ней разлитой алой звезды с востока кочевой. 2017.09